Вера и тайна чисел Часть 64

Ивон и Теодор никогда не принадлежали одному месту. Их жизнь была соткана из дорог, вокзалов, временных квартир и спонтанных перелётов. Кишинёв, Рим, Варшава, Копенгаген — эти города стали главами в их общей книге. Он — маг, молчаливый, как тень на стене. Она — переводчица, умеющая не только понимать слова, но и интонации душ. Вместе они были как две половинки артефакта: разные, но созданные друг для друга.

Работа то соединяла, то разлучала их — словно проверяя прочность уз. Иногда они неделями не виделись, разговаривая только голосом в телефоне или взглядом по видеосвязи, в которой всегда присутствовало что-то большее, чем просто связь. Их объединяла не бытовая привязанность, а магия узнавания, память древней близости, которую не могли разрушить ни время, ни расстояние.

В середине июля Теодор сделал важный шаг: он купил квартиру в Кишинёве.

— Наш якорь, — сказал он, крепко обняв Ивон в огромной кухне нового жилища.

Она рассмеялась:

— Пусть только не потянет нас ко дну.

— Только вверх, — ответил он. — Только к себе.

Новоселье они запланировали на август. А пока в квартире звучал смех, запах краски, хлопки дверей и вечное шуршание плёнки на полу. Ивон то взбиралась на стремянку, то спорила с Тео, какой цвет штор “успокоит пространство”, а он чертил на стенах знаки для энергетической защиты их будущего дома.

Вечерами они пили чай на подоконнике и смотрели, как за окном меркнет июль.

Иногда Теодор замолкал. И тогда на его лице проступало прошлое.

Он редко рассказывал о детстве, но Ивон умела слушать тишину. Она знала, что Тео родился в Калининграде, в семье, где магией обладала только

мать — Татьяна. Женщина, умевшая разговаривать с тенями и чувствовать смерть ещё до её прихода. Она гадала на Таро, писала книги и держала в себе слишком много чужих голосов.

Брат Тео, Андрей, унаследовал её дар — и её страх. Когда четырёхлетний Теодор однажды ночью увидел нечто неживое под своей кроватью, он испугался не только тьмы, но и того, как изменилось лицо брата, услышав рассказ. С того дня Андрей и Татьяна решили уберечь младшего от тайн. Они не говорили с ним о силах, не учили, не поощряли.

Но Теодор запомнил. И видел. И чувствовал.

Он делал вид, что забыл, но в глубине души знал: он родился не просто так. И уже в студенчестве, в одиночестве, он начал развивать способности — наощупь, без наставников, полагаясь только на внутренний зов. Дар не дремал — он ждал.

Ивон никогда не спрашивала его прямо. Но в те редкие ночи, когда он просыпался в поту и смотрел в потолок, будто что-то всё ещё сидит под кроватью, она просто ложилась рядом и брала его за руку.

И он знал — теперь он не один.

Теперь у него был дом.

И был человек, в чьих глазах он впервые увидел не страх, а принятие.