Вера и тайна чисел Часть 59

 Слёзы катились по щекам Елены неслышно, будто капли дождя по оконному стеклу. Её руки дрожали, когда она слушала Веру — не потому что не верила, а потому что наконец обрела то, что всю жизнь искала. Она слушала рассказ о предках — Анастасии и Рафаэле — с замиранием сердца, будто слышала свою собственную сказку, только слишком правдивую, чтобы быть просто выдумкой.

— Они… они любили, — прошептала Елена. — Но я всегда думала, что это было недолго. Теперь знаю, что любовь осталась. Даже если его не стало…

Вера кивнула.

— Он не узнал о сыне. Но он был рядом, всё равно. Он оберегал их… даже издалека.

Елена плакала, не стесняясь. А потом, немного оправившись, подняла взгляд:

— Вера… ты сможешь снова вернуться? Узнать, что было дальше?

— Да, — тихо сказала Вера. — Я постараюсь. Если он — тот, кто меня ведёт, — пустит. А он обычно не против.

Следующий день начался с тишины. В доме царила особая атмосфера — словно стены уже знали, что будет снова раскрыт узор времени. Вера вновь вышла в сад, в то же место. Лёгкий ветер тронул листву, солнце сверкало сквозь кроны, как сквозь витражи. Она села на ту же скамью, прикрыла глаза… и шагнула сквозь время.

Снова XVIII век. Только теперь Рафаэля уже не было. Анастасия — постаревшая, сгорбленная от тяжести утрат — держала на руках младенца. Мальчик был спокоен, серьёзен, как будто знал больше, чем должен. Он рос — и Вера видела, как он, Иоанн, учился читать, как играл в саду, писал письма отцу, которого никогда не видел.

Потом — юноша. Тёмные глаза, тонкие черты. Он напоминал Рафаэля, но был иным — серьёзным, сдержанным. Женился на девушке по имени София, у них родились четверо детей. Вера наблюдала всё, как фильм: смена лиц, голосов, смехов, горестей. Время летело — но каждое мгновение было насыщенным, живым.

В доме Елены жизнь кипела по-своему. Игорь, немного отстранённый от мистических переходов Веры, занимался предметами. Он трогал старинные книги, вазы, кольца, зеркала. Через прикосновение чувствовал историю. Рассказывал Елене, кому принадлежала та или иная вещь, что с ней связано. Он был точен, ясен, уверенный в себе, как всегда.

— Этот кулон, — говорил он, держа в ладони изящное серебро, — подарил Рафаэль Анастасии. Я чувствую, как его рука дрожала, когда он надевал его ей на шею.

Елена всматривалась в кулон, и в её взгляде была благодарность.

— Вы оба… вы дали мне бессмертие, — сказала она однажды. — Мой род теперь жив не только в книгах. Он жив в памяти. В настоящем.

Леонид, не расстающийся с камерой, всё записывал. Он не вмешивался, только наблюдал и документировал. Эти дни в доме стали чем-то большим, чем командировка или работа. Это было… восстановление. Целостность рода, прошлого, смысла.

На пятый день, когда Вера вышла из сада, её лицо сияло. Она подошла к Елене, положила ладони на её руки.

— Вы сильная, Елена. Ваш род был наполнен любовью. И у каждого из них — была своя миссия. Ваш сын был светом для многих. Ваши внуки и правнуки были достойны его. И теперь вы — хранительница этой истории.

Елена кивнула, не сдерживая слёз.

— Спасибо… Вы не просто ясновидящая, Вера. Вы — связующая нить между временами.

Вера посмотрела на Игоря. Он стоял в тени деревьев и ждал. В его глазах — любовь и уважение. Проводник не появился в эти дни, не мешал. Он наблюдал — из зеркала, из снов, из времени.

А дом… Дом дышал теплом. Будто после столетий тишины он наконец снова заговорил.