Вера и тайна чисел Часть 26

 

Он пришёл не просто читать книги.

Официально — да: преподаватель, адвокат, приглашённый консультант юридического факультета. Но реальность была иной. Гораздо тише. Гораздо глубже.

Где-то на уровне, где государство — это не флаг и не кабинет, а сеть. Тонкая, как паутина. И эта сеть узнала о женщине, библиотекаре с глазами, что видят даты смерти. Они знали: она не экстрасенс, не шарлатанка, не фантазёр. Она — феномен. Тихий, невидимый, но реальный.

Вере было тридцать семь. Она жила одна, ходила на работу пешком, любила музыку кино, театр. И особенно книги, которые не читали даже студенты-отличники. Её дар не был записан ни в одной базе данных, но информация о нём — утекла. А раз информация есть — значит, есть интерес.

Он — Игорь Петрович Опалов — был направлен, чтобы подтвердить. Изучить. Наблюдать.
Первые дни он вёл себя как положено: сдержанно, корректно, по регламенту. Делал заметки, запоминал жесты, записывал разговоры — не слова, а интонации. Он знал, что чувствуют те, кто умеет видеть.

Но он не знал, что почувствует сам.

Она не была красивой в том смысле, в каком это фиксируют камеры. Но в ней было что-то, что тревожит. Тепло в голосе, точно найденный ключ. Лицо — живое, настоящее. В её глазах не было жалости к тем, кто умирал. Но была невыразимая нежность — к тем, кто всё ещё жил.

И эта нежность начала проникать сквозь его броню.

Он узнал: она не замужем. И не потому, что не было желающих. Просто… никого, кто слышал бы тишину, с которой она живёт.
Он тоже не был женат. Служба, задачи, и то чувство, что за его спиной — чужие тени, не позволяло кому-то приблизиться. До сих пор.

Он не собирался чувствовать. Не должен был. Не имел права.

В один из вечеров, когда Вера снова задержалась в зале, он подошёл к ней не по-деловому медленно. Словно бы… остался просто потому, что не хотел уходить.

— Вы часто остаётесь допоздна, — сказал он, прислонившись к стойке.

— Иногда книги дольше не отпускают, чем люди, — ответила она спокойно, не поднимая глаз.

— Или люди цепляются за книги, как за последнюю ясность.

Она усмехнулась.

— Вам это хорошо знакомо?

— Возможно.

Он замолчал. Несколько секунд стояла та самая тишина, в которой слышно сердце.

— Вера… — произнёс он наконец, осторожно, будто пробуя вкус имени. — А если бы… чисто гипотетически… человек пришёл к вам не только за книгами?

Она подняла на него взгляд. И снова — тот свет, который не обмануть. Она уже что-то знала. Чувствовала.

— То вы бы сказали, зачем на самом деле пришли, — спокойно произнесла она.

Он кивнул. Слишком медленно.

— Сказал бы. Если бы не боялся, что это всё разрушит.

— А что именно — «это»?

Он отвёл взгляд.

— Нечто, чего не было давно. И не по заданию.

В эту ночь Проводник тоже молчал. Но Вера уже знала — тишина была не отказом, а выбором. Этот путь она должна пройти сама.