Вера и тайна чисел Часть 53

На рубеже веков, когда Земля ещё дышала дыханием звёзд, а вода помнила вкус лунного света, родились они — опалы, камни живые, изменчивые, сияющие всеми цветами забытого неба. Их появление сопровождалось громом и молчанием: в одних землях шёл дождь из света, в других — из слёз.

С древних времён опал считался не просто камнем, а зеркалом души и талисманом стихий. В нём играли огонь и вода, ветер и тьма. Опал давал силу — и отнимал её, если владелец забывал цену равновесия. Он открывал третий глаз, обострял телепатию, усиливал интуицию и защищал от невидимых врагов, от яда зависти и проклятий чужих сердец.

Только единицы знали, как обращаться с ним без последствий. Эти знания хранил древний род Кахолонгов — потомки звездочётов и лунных провидцев. Их глаза отражали свет камней, а кровь несла в себе шёпот дождей и треск рассветных костров. Кахолонги говорили с камнями, лечили светом, предсказывали войны и исцеляли королей. Их талисманом был опал — камень верности, мистической защиты и творческого прозрения.

Среди Кахолонгов был один, имя которого и было Кахолонг...

Он родился в ночь, когда опал извергался из сердца горы, как будто сама Земля родила его для великой цели. С юных лет Кахолонг владел искусством зеркального видения — он мог читать мысли по бликам камней, видел тени будущего на водной глади и знал, какие слова разбудят бурю или усыпят смерть.

Опалы у него были повсюду — в кольцах, в тканях, вплетённые в волосы и зашитые в подол тёмно-синей мантии. Один — чёрный, как безлунная ночь, он носил на левой руке. Другой — молочный с алыми всполохами — на шее. Третий, голубой, почти прозрачный, скрывал в правом кармане и никому не показывал.

С помощью опалов Кахолонг мог делать то, что было неподвластно ни одному смертному:

— превращать туман в голос,

— пробуждать людей от векового сна,

— укрощать страх,

— загонять зло обратно в кости проклятых,

— видеть, что скрыто за словами и плотью.

Но за всё в мире нужно платить.

Кахолонг знал: опал нельзя дарить, нельзя принимать из рук другого, и нельзя носить постоянно в одном месте. Камень уставал, и если его не уважать, он начинал шептать не тому, кто его носит. Великий колдун обходился без сна, потому что во снах к нему приходили камни — они требовали новых свершений, новых обетов, новых подвигов.

Он не умер.

О нём не сказано в летописях.

Кахолонга не предали земле, не сожгли, не растворили в памяти.

Говорят, его душа растворена в старом опале, том самом белом, с отблеском крови на молочной глубине.

Камень хранится в запертом зеркале под горами Востока. И каждый, кто заглянет в это зеркало без страха, увидит не себя — а Кахолонга, смотрящего в ответ.

Кахолонг  никогда не был красив.Высокий, сутуловатый, с тонкими пальцами, всегда в сером, будто пыль времени его одежда прятала. За очками — ледяной взгляд, а в руке неизменно — чёрная трость с белым опалом на рукояти. Его звали Кахолонг, как зовут редкий молочный камень — на первый взгляд невзрачный, но внутри хранящий целую вселенную переливов. Он не любил говорить, не умел смеяться, и даже магия его была тихой, бессловесной — он повелевал зеркалами, тенью и забытием.

Одна только женщина сумела разглядеть в нём нечто большее.

Её звали Андромеда — ведьма звёздного рода, сияющая, как утренний рассвет. В ней горела живая магия — танцующая, огненная, зовущая. Она полюбила Кахолонга не за силу — за глубину. За его молчание, за прозрачную боль в его движениях.

Но Кахолонг не ответил. Ни словом, ни жестом.

Он не умел. В его роде чувства — особенно любовь — были всегда чем-то чуждым, неестественным, будто их выжгли из крови и памяти.

Андромеда ждала.

Долго.

До той самой ночи, когда маг Лок, одержимый местью, узнал об этом её чувстве.

У озера, в котором растворили любимую Лока, Эллианну, он поднял заклятие древних вод и запечатал Кахолонга в белый опал, превратив живого в окаменевший отблеск. Лок мстил тем, кто уничтожил Эллианну, а Кахолонг был в их числе.

Камень остался на берегу, между тростником и плакучими ивами. В нем всё ещё мерцал слабый свет — отблеск души, заключённой в недрах молочного камня.

Прошли века.

Империи рушились, озеро пересыхало и снова наполнялось, мир менял лица.

Андромеда ждала. Не старела. Не исчезала. Любовь ведьмы сильнее смерти. И однажды, в бессонную лунную ночь, она нашла опал.

Разбила заклятие. Вернула Кахолонгу плоть. Вдох. Шаг. Память. Он снова стал собой.

Но — не изменился.

Он посмотрел на неё так же — спокойно, без гнева и без страсти.

Любви в нём всё ещё не было.

И тогда Андромеда, с разбитым сердцем, прокляла весь его род.

— Пусть ни один мужчина, рождённый в линии Опаловых, не узнает, что значит любить. Пусть они будут разумны, талантливы, сильны — но сердце их будет спать. Пока не встретят такую, что смотрит сквозь камень.

Так возник Род Опаловых — потомков Кахолонга.

Мужчины из этого рода были красивы, остры на ум, наделены талантом — но холодны. Женщины любили их без ответа. Их браки рушились, отношения исчезали, а сердца оставались пустыми.

До тех пор, пока в XXI веке Игорь Опалов, юрист и офицер , уставший от логики, не встретил её — Веру, ясновидящую с глазами изумрудного цвета

.

Она увидела в нём больше, чем сам он. Она чувствовала опал в его биополе — не камень, а живую печать рода. А он — впервые — почувствовал в груди что-то новое. Тепло. Страх. Желание остаться.

И проклятие дрогнуло.