Оно будто дышало рядом с ними.
Тихая гладь, подёрнутая лунным светом, отражала небо, в котором висела Луна — круглая, белая, как глаз вечности. Всё было наполнено этим странным ожиданием. Лёгкий ветер шевелил траву у воды, пугал редких птиц, оставлял в воздухе привкус забытого заклинания.
Лея стояла босиком на мокрой траве. Мирон — рядом, чуть в стороне. Он не прикасался к ней, но всё его присутствие было как тепло костра за спиной — нежное, живое, тревожное.
— Ты чувствуешь? — спросила Лея, глядя на озеро.
Мирон кивнул.
— Здесь что-то осталось. Или кто-то. Лок во мне… он почти всегда молчит. Но здесь, возле воды, он говорит. Я не зову его, но он говорит. Шепчет, как в детстве, когда я только начинал видеть.
Она медленно обернулась. В её глазах отражалась Луна.
— И мне... — Лея вздохнула. — Мне всё чаще мерещится Эллианна. В зеркалах. В бликах. В воде. Я не зову её. Не ищу. Но она приходит. Смотрит. Молчит. И я чувствую — она хочет, чтобы я стала ею. Больше, чем была. Чтобы её сила влилась в меня полностью.
— Она хочет, чтобы мы завершили то, что не успели. — Мирон говорил почти шёпотом, будто боялся нарушить тишину. — Она жила здесь. Была распылена здесь. И её голос остался. Мы оба его слышим. Это не просто воспоминания.
Лея опустилась на колени у самой воды. Касаясь рукой глади, она чувствовала, как вибрирует нечто древнее, как будто озеро — не просто вода, а вуаль между мирами.
— Я знаю, что нужно сделать, — тихо произнесла она. — Ритуал. Мы можем освободить голос. Нужно лишь полнолуние. Зеркала. Четыре подруги. И ты, Мирон.
Он присел рядом.
— Ты всё уже придумала.
Она усмехнулась, не глядя на него.
— Я просто слушаю. Слушаю то, что звучит внутри. Оно говорит, будто давно ждёт этого момента. Мы не сможем уйти, пока не выполним то, ради чего вернулись.
Мирон молчал. В темноте его глаза сияли зелёным отсветом, почти кошачьим. Потом он сказал:
— Мне хочется быть рядом с тобой. Не из-за Лока. Не из-за прошлой вины. Из-за тебя. Но я боюсь… если мы сблизимся, всё повторится. Я не хочу снова потерять.
Лея тихо кивнула.
— И я боюсь. Потому и держусь на расстоянии. Но… иногда я думаю, что не всё должно повторяться. Мы можем идти по кругу, а можем — по спирали. Вверх. Вперёд. Может быть, не разрушая себя, а преображая.
Мирон посмотрел на неё, и в этом взгляде было всё — любовь, страх, нежность, память, боль.
— Тогда подождём, — сказал он. — До следующего полнолуния. До знака. До нужного часа.
Лея встала и протянула ему руку. Он взял её — бережно, почти священно. И они стояли так на берегу, среди звёзд и трав, глядя в гладь озера, как в окно между мирами.
Голос Эллианны прозвучал тихо, на грани слышимости. Но оба его услышали.
И оба поняли — дорога началась.
.png)
Комментарии
Отправить комментарий