Зеркало Пятой ( Глава 12)

 Игнатий 

 

Игнатий был самым обычным человеком. Художник. Мечтатель. Творец. Он редко выходил из своей маленькой мастерской, где краски и холсты были его стихией. Высокий, с черными волосами, в которых ранняя седина казалась отблеском лунного света, и серыми глазами, вечно задумчивыми — он не стремился к подвигам. Он писал свет. Он чувствовал красоту. Герой — это было точно не про него. 

Именно поэтому ночь, изменившая всё, была как ошибка в судьбе. 

Он шёл домой по узкой улочке, возвращаясь с выставки, где никто не купил ни одной его работы. Он чувствовал себя никем — и вдруг заметил дым. Не с завода, не от костра. Дым живой, плотный, чёрный. А потом — крик. 

Дом был уже охвачен огнём. Старый, деревянный. На втором этаже — силуэт. Кто-то махал рукой, звал. Люди стояли внизу и снимали на телефоны. Кричали. Звали помощь. Но никто не двигался. 

Кроме Игнатия. 

Он сам потом не смог бы объяснить, зачем побежал. Почему, как во сне, ворвался в пылающий дом, не думая, что может не выбраться. 

На втором этаже — старик. Очень старый. Сгорбленный, с белыми глазами и ожогами на лице. Игнатий схватил его, завернул в покрывало и поволок вниз. Лестница обрушилась за его спиной. Он выскочил из дома за секунду до того, как крыша обвалилась. 

Мир взорвался аплодисментами, сиренами, вспышками камер. 

А Игнатий лежал на земле. Не чувствовал ни рук, ни ног. Только странное тепло внутри. Как будто кто-то в сердце положил каплю солнца. 

Старик открыл глаза. Его голос прозвучал, как ветер перед грозой. 

— Ты не спас меня. Ты спас себя. Солнце тебя выбрало. Не прячься за кистью — ты теперь носитель света. 

Игнатий хотел спросить, что это значит, но старика уже не было. 

Прошло несколько дней. Игнатий жил прежней жизнью, и о спасенном старика не вспоминал. Единственное, что оставило след – это непонимание того, куда старик исчез после своих слов.  

На этот вопрос скоро пришёл ответ. И ответил сам старик…Яркое видение пришло Игнатию ночью . В полусне, в странном состоянии между сном и бодрствованием художник увидел старика. Тот был спокоен, лицо светилось от радости. 

-Солнце выбрало тебя. Проси у него помощи, и ты станешь счастливым. 

Проснувшись, Игнатий почувствовал странную силу, тянущую его к холсту. Рука двигалась словно сама по себе, как будто кто-то направлял её сверху. Вскоре на белом полотне вспыхнул пейзаж: огромное, живое солнце на чистом голубом небе. Игнатий с удивлением посмотрел на картину, потом — на собственные руки, как будто видел их впервые. 

С того дня начались чудеса. Уже к вечеру ему сообщили, что все выставленные картины были раскуплены. Вдохновлённый, он снова взялся за кисть. Картины рождались одна за другой — словно не из его головы, а из какого-то источника света внутри. Пейзажи были яркими, живыми, полными силы. И каждый из них удивлял самого Игнатия: такие образы он никогда даже не представлял. 

Однажды, в сырой осенний вечер, в дверь его домика постучали. 

На пороге стояла женщина с пятилетним мальчиком, который безутешно плакал. Усталый и испуганный, он прижимался к матери. Женщина представилась: Иванна. Сказала, что приехала из далёкого посёлка — привезла сына к врачам, но те лишь разводят руками. Мальчик угасает день за днём, как тающая свеча. Никто не может сказать, что с ним. Хотели  уехать домой, но заблудились в городе. 

Игнатий пригласил их в дом, налил чаю, дал поесть. Пока они говорили, мальчик подошёл к картине с солнцем, долго смотрел на неё — и вдруг... засмеялся. Звонко, искренне. 

— Спасибо, солнышко! — воскликнул он. 

С того вечера мальчик стал поправляться. Иванна не могла поверить глазам. 

Слухи о чудесной картине разлетелись быстро. Люди начали приходить за исцелением. Картины Игнатия, наполненные солнечным светом, действительно лечили. Не только тела — души тоже. И сам Игнатий понял: дар Солнца — это не просто вдохновение. Это — свет, который исцеляет мир. 

Слухи о чудесной картине разлетелись быстро. Люди начали приходить за исцелением. Картины Игнатия, наполненные солнечным светом, действительно лечили. Не только тела — души тоже. И сам Игнатий понял: дар Солнца — это не просто вдохновение. Это — свет, который исцеляет мир. 

С каждым днём его слава росла. Картины раскупались задолго до выставок. Деньги приходили легко, но они не изменили Игнатия. Он оставался тем же — добрым, тихим, внимательным к чужой боли. Он продолжал жить скромно, помогать нуждающимся, кормить птиц на рассвете, как прежде. 

Со временем открылся ещё один дар. Каждое утро, когда небо только начинало светлеть, Игнатий выходил к роднику у дома и набирал воду. Он не просто пил её — он говорил с ней. Шептал ей слова благодарности, надежды и света. Так рождалась рассветная вода. 

Эта вода обладала силой. Её давали больным, и они выздоравливали. Старики возвращались к жизни, дети переставали плакать по ночам, матери исцелялись от душевной тяжести. 

Но была одна особенность: вода помогала не всем. Люди с тёмными, ожесточёнными душами чувствовали после неё слабость, тошноту, вялость. Как будто свет выталкивал из них тьму — и тело не выдерживало. 

Молва быстро обросла чудесами. Люди начали звать Игнатия не иначе как — Солнце. 

Он не гордился этим прозвищем. Он просто делал то, что считал нужным: рисовал, лечил, поил рассветной водой тех, кто приходил с чистым сердцем. Его свет был для всех, но принимали его — только те, кто был к нему готов.