Зеркало Пятой Ч 26

Пока Сайя наблюдала за Локом, в Ордене шла своя деятельность. Держать под контролем всю планету – это трудно, даже для тёмных сил. Но все же Эллианна была интересна. Откуда столько силы и талантов в найденыше? Аякс, главный жрец Круга чувствовал, что Эллиана чем то похожа на него. Тем упорством, с которым она развивала свои способности. Он ведь тоже свою силу почувствовал не сразу, она появилась с годами. Аякс ушел в глубь горы, отключился от всего мира, и заглянул в прошлое Эллианны.

Эллианна пришла в этот мир не как все. Не с криком под крышей дома, не в объятиях человеческой матери. Её появление было шёпотом воды и дыханием леса. Она родилась на рассвете, среди цветов белых лилий, на берегу тихой заводи, где туман стелился по траве, словно покрывало из снов.

Её нашла Аннабель — тонкая, спокойная женщина с ласковыми руками. Она вышла на рассвете к реке погулять, и вдруг остановилась, словно заворожённая. Там, среди лилий, лежала девочка — крошечная, свернувшаяся в лепестках, как младенец в утробе природы. Кожа её была нежной, почти светящейся, волосы — цвета утреннего золота, а глаза, едва приоткрывшиеся, сияли звёздной глубиной.

Аннабель позвала мужа — Элина, торговца, путешественника и собирателя древних книг. Вместе они подняли малышку на руки, как святыню, как дар, и понесли в дом. Они не спрашивали, откуда она пришла. Не искали родителей. Они знали — перед ними дитя самого неба.

Но правда была иной. Её матерью была Зинадель — речная нимфа, хранительница лесных ручьёв и подводных тайн. Её волосы струились, как водопад, глаза были зелёными, как изумруд, и в голосе её звучала песня тысячи родников. Она полюбила смертного — художника, мечтателя, забредшего однажды в её чащу. Их любовь была краткой, как весна, но в ней родилась Эллианна.

Когда девочка повилась на свет, мужчина хотел оставить её у себя. Он мечтал растить дочь, но Зинадель чувствовала: люди сделают её земной, закроют в клетке правил. Она не могла позволить. И в одну лунную ночь, обратившись в поток света и тумана, унесла девочку далеко — туда, где сердце её подсказывало: Эллианну найдут те, кто примет её душу, не пытаясь изменить.

Так малышка оказалась у Элина и Аннабель — в доме, света, книг и песен. Пара воспитывала сына Августа, который с радостью принял малышку, и сразу стал называть ее сестрой.

И пусть она снова попала к людям, но к тем, кто обнял её с почтением, словно знали: она не просто ребёнок. Она — дыхание леса, голос воды, прикосновение звезды.

А Зинадель не исчезла. Она приходила к дочери во снах — тихо, нежно, как ветер среди ив. Она пела, шептала, хранила. Эллианна росла, и с каждым годом всё яснее чувствовала: её корни тянутся к другому миру, миру, где любовь не умирает, даже если вода уносит тех, кто был рядом. А Зинадель часто приходила к дочери во снах — лёгким шелестом листвы, журчанием ручья, светом луны на глади воды. Она пела колыбельные на языке стихий, и Эллианна с детства знала, что её настоящая мать — не просто женщина, а существо иное, волшебное, вечное.

Зинадель была прекрасна, с длинными волнистыми волосами  цвета тёмной меди, в которых путались водоросли и лунный свет. Её глаза — прозрачные, зелёные, как молодая листва после дождя, — смотрели с безграничной нежностью. Любила голубой и зелёный — цвета неба, рек, листвы, живой магии. Она была хранительницей лесных озёр, покровительницей лилий, подводных пещер и затонувших тайн. Её силуэты появлялись в зеркальной глади воды, в отражении капель росы на листьях.

Эллианна чувствовала зов воды с младенчества. Её тянуло к рекам и ручьям, она говорила с лягушками и стрекозами, угадывала погоду по дыханию ветра. Элин и Аннабель считали это чудом, наградой небес за их доброту. Они боготворили девочку, воспитывали в любви и заботе, но даже они чувствовали: Эллианна — дитя стихий, не их плоть и кровь, а дар, посланный судьбой.

Время шло. С каждым годом Зинадель появлялась реже — как будто что-то сдерживало её. Иногда Эллианна ловила себя на том, что смотрит в воду с тоской, будто ждёт кого-то. Она не знала имени той, что пела ей во снах, но сердце всегда знало: где-то есть мать, дикая и светлая, с голосом воды и глазами леса.